Все события совершенно разные, и даже аудитория тех, кого они волнуют, по идее, должна отличаться. Спорт интересует всех, Европа — многих, а Турция — тех, кто собирается жариться на пляже. Однако есть что–то в каждом из этих явлений, что никак не выходит из головы, приковывает внимание, завораживает.

Зло, о котором в промежутке между Второй мировой и последней балканской войнами почти забыли, вырывается на свободу, происходит повсеместное наступление архаики и примитива, которые в XXI веке, получается, чувствуют себя все вольготнее.

Час вечерних убийств

Почти ежедневные убийства, причем самого зверского характера, в некогда безопасной Европе не могут не внушать ужаса большинству людей. Даже для тех, кто в эту Европу не ездил никогда и видел ее только на экране телевизора, она служила точкой отсчета. Выражения «дороги как в Европе» или «европейский сервис» понятны каждому.

Поэтому и не могут не волновать сегодняшние вечерние новости из Франции и Германии, которые превращаются в заставки к фильмам ужасов. Хотя, конечно, с течением времени человеческие реакции на однообразные события притупляются — и вот уже мы видим, как кровавые происшествия, где не было многочисленных жертв, и в самих европейских странах идут как бы вподверстку.

Европейские города становятся похожи на Кабул или Багдад, где новостью об очередном теракте никого не удивишь. Уже сейчас можно без всякой иронии призвать европейцев поехать отдохнуть на курортах Чечни, где они будут в большей безопасности, чем на улицах Ниццы. Играет свою роль и то, что власти стремятся пригасить освещение событий, которое точно им невыгодно политически. Да и обычные люди, живущие среди усиливающего кошмара, начинают искать в нем логику — это описывал еще Кафка.

Недавно я слышал выступление по итальянскому радио министра внутренних дел, который не без гордости говорил о том, что кропотливая работа его подчиненных привела к тому, что в стране спокойно — и это при рекордном числе иммигрантов с арабского Востока и из Африки. В тоне министра угадывались знакомые по речам российских чиновников успокоительные нотки. Мол, все хорошо, прекрасная маркиза, 200 тыс. человек находятся под наблюдением, глаз с них не спускаем. Но нужно усилить полицию, нанять тысячи новых офицеров, старые уходят на пенсию, а это все немалые деньги.

Потом, когда, не дай Бог, что–нибудь случится, такие чины разводят руками и говорят о том, что нельзя приставить полицейского к каждому злоумышленнику. В первые часы мюнхенского расстрела немецкая полиция была явно растеряна: публику долго пугали тремя нападавшими, которые рыщут по многолюдному городу с оружием в руках. Потом оказалось, что убийца один.

Можно искать заговор, который объединял бы все последние убий­ства в одну цепочку. Подозревать власть имущих в организации дьявольской интриги с целью посеять ненависть и развязать войну всех со всеми. Так, после громких убийств 1960–х годов режиссер Алан Пакула снял фильм «Заговор «Параллакс» с Уорреном Битти в главной роли. Там речь шла об организации, которая находит, отбирает и взращивает психически неустойчивых одиночек. Их сначала тестируют — важное качество, чтобы они умели метко стрелять.

Кандидаты в убийцы проходят своего рода психологические тренинги и промывание мозгов в стиле китайских хунвейбинов. Потом их осторожно направляют в нужную сторону и ведут так, что убийца и сам не замечает, как у него в руках оказывается винтовка со снайпер­ским прицелом, а в мишени — человек, которого надо убрать. Политик, например, неугодный организации кандидат в сенаторы или еще выше.

Этот фильм приходил на ум, когда незадолго до референдума о выходе Британии из Евросоюза в стране была убита депутат парламента лейбористка Джо Кокс. Она была за то, чтобы Британия оставалась в ЕС, а ее убийца, психованный, но хорошо умеющий стрелять одиночка, вроде бы выкрикивал что–то о Британии для британцев. А может, и не выкрикивал, об этом почти сразу прекратили писать. Общественное мнение было в шоке, и итог голосования вполне мог быть бы другим — но за оставшиеся для голосования дни произошли другие события, которые были истолкованы публикой не в пользу Европы, и референдум закончился, как он закончился.

Можно заниматься конспирологией и связать убийства в одну цепочку по типу заговора «Параллакс», но зачем приумножать сущности, если могут быть более простые объяснения? Хотя эти объяснения не из нашего времени неслыханного процветания и прогресса, когда и в Африке у каждого есть мобильник, дома отапливаются из альтернативных источников, а частные компании вот–вот начнут продавать билеты до Луны.

Может быть, дело в том, что убийцы уверены в том, что делают правое дело, коллективно наказывая «Запад» за его действия на Востоке? И этим кровавым мальчикам совершенно неважно, кто попадет под их нож — ведь они руководствуются принципом коллективной вины и коллективного наказания. В их глазах жертва — это «немка» или «француз», или даже просто «белый».

Принцип коллективного наказания выглядит архаичным, но примерами его применения изобилует история не только Востока, но и Европы. Например, Варфоломеевская ночь, когда парижане из самых разных сословий за короткое время вырезали десятки тысяч своих соотечественников, не пощадив ни женщин, ни детей. Кровавое злодейство, кстати, осудил тогдашний российский лидер Иван Грозный.

Президент на минарете

Средние века запомнились еще процессами ведьм, аналог которого также разворачивается сегодня прямо перед нашими глазами. Речь идет о Турецкой республике — члене НАТО и многих других западных структур. Об этой стране часто говорили как об образце демократии на Востоке и о примере для подражания для отсталых соседей. И вот каждый день приносит из Турции истории, достойные пера все того же Кафки. На следующий день после попытки военного переворота в стране обнаружили разветвленный заговор. Никто не говорит, откуда взялись списки заговорщиков, непохоже, чтобы они выдавали друг друга. Ведь для получения любых показаний нужно время, а массовые аресты начались немедленно.

В утро после мятежа премьер–министр страны заявил, что заговорщики–гюленисты хуже курдов, и началось. Тысячами сажают в тюрьму солдат и офицеров, полицейских и адвокатов, судей, учителей, профессоров, чиновников. Гражданам приказали вернуться из–за границы, а чтобы выехать из страны, нужно получить разрешение и предъявить справку с работы. Кто не работает, должен предъявить справку с работы родных. В аэропорты рекомендовано выезжать за 4 часа до вылета, чтобы полиция имела время разобраться с тем, не враг ли ты народа.
Турецкие и международные СМИ обошли фотографии этих самых врагов народа, полуголых, сидящих пригнув головы, вплотную друг к другу на цементном полу, молодых солдат, втягивающих головы в плечи, чтобы защититься от побоев сторонников режима.

Бить — можно, громить — можно. Главное — делать это под красным флагом со звездой и полумесяцем. Толпы молодых людей громят книжные магазины, распространяющие вредоносную литературу. Они полны восторга.

Мэр Анкары заявил, что создаст специальное кладбище для предателей, чтобы люди, проходя мимо, могли плюнуть в сторону негодяев. Мэр другого города, наоборот, заявил, что не разрешает похороны врагов народа у себя на кладбище, так что семья одного из погибших в дни путча похоронила сына у себя в саду.

Все уверены, что членов «террористической организации «Параллельное государство» направляли Соединенные Штаты. Правительственная газета «Новая заря» обвиняет в поддержке заговора американского генерала. Тот говорит про алиби: якобы пил в день путча пиво в Нью–Йорке, есть свидетели. Но кто ж ему поверит — как трудно поверить и в то, что лидер «Параллельного государ­ства» Фетуллах Гюлен не роет подкоп из Пенсильвании в Стамбул.

Та же «Новая заря» сообщила и о том, что наутро после победы голос Эрдогана звучал с минарета в президентском дворце. Так президент собирал народ на утренний намаз. Канцелярия президента потом опровергла эти сообщения, но многие и сейчас считают, что так оно и было. Ведь голос Эрдогана слышен теперь отовсюду.

В том, что происходит, поражают ряды чисел. Давно ли были времена, когда каждый такой случай был в фокусе внимания правозащитников, прессы, европейских и американских политиков. Теперь, когда каждый день их тысячи, это неинтересно никому.

Отдел искоренения греха

Принцип коллективной ответственности — вовсе не странный эксцесс на периферии цивилизации. На глазах он становится новой западной ценностью. Еще один пример — дело спортсменов. Российских спортсменов, которые виноваты все, просто по факту происхождения.
Пьер де Кубертен перевернулся бы в гробу, если бы увидел цирк, в который превратился благородный олимпийский спорт. В его времена одного итальянского почтальона чуть не отстранили от соревнований, потому что выяснилось, что он принял участие в забеге с денежным призом. Основатель олимпийского движения отстранил бы сегодня всех спортсменов.

Само стремление очистить спорт от допинга — вполне себе инквизиторская задача. Не секрет, что все участники так называемого спорта высоких достижений пьют целые фармакологические коктейли и глотают чудесные «колеса» горстями. Просто одни запрещены, другие — нет. Спортсменов выращивают к соревнованиям (кто–то даже скажет — как бройлеров на убой), они движутся по конвейеру, где их передают из рук в руки всевозможные спецы, которые добиваются нужного привеса и физических характеристик. Грешат все, но нужно определить, кто подлежит «пытке и сожжению», а кому, при проявлении покорности, будет позволено выступать в цирке и дальше.

Чтобы разобраться в том, что есть допинг, а что есть целебные микстуры, и нужен «Святой отдел расследований еретической греховности» (полное имя инквизиции). Он же WADA.
Как–то мне довелось побывать в баптистском лагере, расположенном в глухом углу на стыке штатов Теннесси, Джорджии и Северной Каролины. Это была твердая школа особой ветви баптизма, без баловства­. Пастор показал мне карту мира, на которой красными точками были отмечены места, где люди знали Христа. Красных точек было не много даже на карте США, не говоря уже о других странах. Зелеными точками были отмечены места, где люди слышали о Христе. Их было больше, но даже на территории США было много белых пятен. Россия вся была сплошным белым пятном, как и всяческие Италии и Бельгии, о таких территориях пастор говорил как о диком поле, где у людей нет души, и ее им нужно помочь обрести.

Спасутся только праведные, говорил пастор, праведные и чистые. Вот и задача современной инквизиции — отделить чистых от нечистых, примерно по тому же принципу.
В нашей цивилизации остается все меньше места для индивидуальности и личной ответственности. Наступает время коллективной ответ­ственности и охоты на ведьм.