Прогнозы 2.0
Экономика. Перезагрузка
Артемий Смирнов, главный редактор
В редакторской колонке, предваряющей выпуск, так и тянет написать что–то банальное. Например: в начале 2020–го, когда мы в «ДП» традиционно готовили ежегодное приложение «Прогнозы», мир был совсем други­м. Однако это не совсем так. Аналитики, разумеется, видели новости из Китая. Вероятно, потому предощущение скорых перемен прослеживается и в том номере «ДП».

Впрочем, далеко не только одни генералы предпочитают готовиться к прошедшей войне. Обозреватели в самом деле ожидали, что экономический кризис может разразиться именно в 2020 году. Но никто из них не предполагал, каким он будет и что окажется столь жестким по форме.

Пандемия коронавируса явилась хрестоматийным «черным лебедем» — непредсказуемым и несущим кардинальные перемены в общественном устройстве. И нам, из дня сегодняшнего, будущее видится как terra incognita, оставаясь предметом для дискуссий.

Именно поэтому мы и представляем нашим читателям проект «Прогнозы 2.0». В нем авторы «Делового Петербурга» пытаются понять, как будет устроен мир после этого кризиса и какие стратегии могут обеспечить бизнесу выживание. Мнения и оценки, как вы сами убедитесь, расходятся. Это, в общем, логично — до сих пор ведь нет даже точного диагноза, потому об успешных методах лечения говорить преждевременно. Сейчас могут быть только гипотезы.

Зато понятно другое. В который уже раз приходится повторять про «сей мир» и его «роковые минуты». Для нашего поколения последние десятилетия вообще ознаменовались масштабными переменами жизненного ландшафта — но таких радикальных не было давно. Пустынный Петербург–2020, несомненно, войдет в историю. Наблюдавшееся нами этой весной, пожалуй, даже превосходит по силе своего воздей­ствия картинки мрачного городского запустения конца десятых — начала двадцатых годов прошлого столетия.

Артемий Смирнов
главный редактор

в мире
Группы по интересам
Международная политическая повестка в связи с пандемией не изменилась
Федор Лукьянов
главный редактор журнала «Россия в глобальной политике»,
директор по научной работе Фонда развития и поддерж­ки международного дискуссионного клуба «Валдай»
Просто какие–то темы временно оказались в «режиме ожидания», но они обязательно вернутся — по мере выхода из карантинов. А конфликтные во­просы только усугубятся. Пандемия стала катализатором, но проблемы возникли не из–за нее и не исчезнут, когда она закончится.

Пример — отношения США и Китая. Предполагаю, что будут предприниматься попытки втянуть Европейский союз и Российскую Федерацию в это противостояние на стороне США и Китая соответственно. Все будет зависеть от их устойчивости и способности выдерживать самостоятельную линию.

Санкции с России не снимут. Ведь это одна из немногих тем в Евросоюзе, по которой легко добиться консенсуса. В ЕС нет ни одной страны, для которой вопрос о снятии санкций с России имел бы жизненно важный характер. У каждого государства есть гораздо более важные темы для торга внутри Евросоюза, и ­осложнять отношения с партнерами из–за России никто не захочет. Даже те страны, которые в принципе не считают санк­ции полезными. Соответственно, вопрос санкций важен для демонстрации единства, которого явно не хватает по другим вопросам.

Кризис подтолкнет не столько центробежные тенденции в ЕС, сколько борьбу за видение будущего устройства союза. Неизбежность этого была понятна давно, но нынешняя ситуация послужила мощным катализатором. Борьба между «севером» и «югом» обострится. Вместе с тем не очень заметна тенденция к формированию «союзов и блоков» внутри ЕС по экономическим и политическим вопросам. Ситуативные группы по интересам могут возникать. Но борьба за ресурсы скорее стимулирует национальные амбиции и усили­я.

Возможно ли экономическое и политическое доминирование Германии в Европе? Она столкнется с растущим противостоянием со стороны остальных стран, особенно юга, поскольку ее считают главным выгодополучателем от интеграции и ждут от нее того, что она возьмет на себя большее бремя. Берлин так не считает, так что неизбежно обострение отношений.

Что касается европейской периферии: реальная история «Восточного партнерства» закончилась в 2014 году, когда конкуренция за Украину превратилась в настоящую войну. Риск такого сценария лишил «Восточное партнерство» смысла для ЕС, который рассматривал его как сред­ство мягкой экспансии, не ведущей к силовому противостоянию. Сейчас к тому же в ЕС не будет избытка ресурсов, так что приоритетность периферии снизится.

Что касается степени экономического и политиче­ского влияния США в ЕС, то это зависит прежде всего от Вашингтона, насколько он будет считать важным для себя европейское направление. Сама Европа едва ли спо­собна на дейст­вия по сознательному снижению американского влияния в ЕС.
в стране
Нормальный человек
не решал
Есть большая разница между кризисом 1998 года и нынешними событиями
Владимир Яковлев
губернатор Санкт–Петербурга (1996–2003 гг.)
Тогда не было такого, что все просто сели и оста­лись без работы. Ведь сейчас в течение 3 месяцев почти никто не работал. Это большой удар по экономике. Плюс огромные расходы на социальную поддерж­ку граждан. Поэтому нынешний кризис не поддается сравнению с предыдущими­. И, конечно, коронавирус­ воздействовал на экономику гораздо больше, чем 1998–й. Хотя тот год тоже был не очень простым­. В тех обстоятельствах приходилось выживать и решать такие задачи, которые­ в нормальных условиях че­­ловек и не решал.

Коронавирус нанес огром­ный ущерб экономи­ке. Но не только России. Не случайно сейчас активизируется борьба в области экономики между США и Китаем, вмешивают туда и нас. Возникают ситуации междоусобных экономических войн, которые могут привести еще к дополнительному кризису. Вот этого не хотелось бы.

Социальная поддержка была всегда. Но она по сравнению с той поддержкой, которую президент поручил правительству оказывать в 2020 году, — она, конечно, несопоставима, такого в 1998 году практически не было.

В первую очередь кого коснулся кризис сейчас? Авиа, транспорт общего назначения, туристический бизнес и любой другой, связанный
с оказанием услуг. Что значит работа на удаленности? Конечно, для каких–то направлений это подходит. Но тех, кто занимается передвижением, производством, это здорово задело. И не случайно принимаются решения об оказании поддержки всему бизнесу. В том числе большое внимание уделено малому бизнесу.

Отличие: посмотрите, как торговля выживает, перейдя в интернет по решению всех вопросов «купи–продай». Кто бы мог подумать в 1998 или 2000 году, что это будет. А сейчас это в порядке вещей.

Не случайно сейчас готовится поручение правительства по подготовке конкретных мероприятий по решению экономических вопросов в течение этого и следующего года. Я думаю, что этот документ скоро появится. Но он на самом деле решает многие задачи — арендаторов, торговли, туризма. А также промышленности и строительства.

Промышленности было очень тяжело в начале 1990–х. Тогда было непонятно, в каком направлении она двигалась, непонятно, как приватизировалась. Было такое чувство, что вообще все провалится. Но выжили. Строительство возобновилось. Стали больше строить дорог.

Конечно, по этому году в строительстве будет спад. И в общих объемах промышленности тоже. Но он не такой, чтобы его не остановить. Вопрос решаемый. И при этом надо­ видеть, что правительст­во и президент обращают­ внимание на реальный сектор экономики. Раньше все говорили про банков­скую систему. Но она накопила такие доходные составляющие, что сейчас решения направлены на конкретные задачи в реальной экономике. При этом снижается банковская ставка.

В перспективе, думаю, все раскроется и будет как прежде. В том числе и с туризмом. Но если есть определенные сложности с выездом за границу, давайте развивать внутренние маршруты. Если спросить наших граждан, кто побывал в Сибири, кто на Камчатке или на Дальнем Востоке, вряд ли много найдется таких людей. Давайте вспомним: там, где развивается большое строительство или проводятся крупные международные мероприятия (саммит АТЭС, объекты Олимпи­ады, или вспомните, как мы готовились к 300–летию Петербурга), — все это дает огромный экономический эффект.
во мне
Излишки репутации
Что о нас подумают другие, когда снимут последний карантин
Дмитрий Губин
обозреватель
Среди всех глупостей, говорящихся во время пандемии, меня особенно раздражает одна. Эта популярная, но невероятно пошлая мантра сводится к тому, что «мир больше не будет таким, как преж­де», — с подтекстом «останутся истинные ценности, и умрут ложные вроде стрижек для йорков и чехлов для айфонов».

И–ди–о–ты. Нет никаких проблем обкорнать свою жизнь до основания пирамиды Маслоу, доя козу и ходя по нужде во двор. Можно примкнуть к каким–нибудь анастасьинцам: среди них есть и преуспевшие люди, бежавшие из городов. А можно просто купить домик в деревне — тоже веселья не оберешься. Однако те, кто радостно кричит о гибели сложносоставной и избыточной цивилизации, отчего–то выражают эту радость по­средством избыточных социальных сетей, жадно рассчитывая на избыточные формы одобрения — лайки и репосты.

К разделению на «главное» и «ничтожное» нас приучает с детства вся «большая» культура. Взять хоть Ильфа с Петровым с их делением мира на большой, где «живут большие люди и большие вещи», и маленький
«с маленькими людьми и маленькими вещами». Да, помним–помним: «В большом мире изобретен дизель–мотор, написаны "Мертвые души", по­строена Волховская гидростанция, совершен перелет вокруг света. В маленьком мире изобретен кричащий пузырь "У­йди–уйди", написана песенка "Кирпичики" и построены брюки фасона "Полпре­д"».

На самом деле идея о существовании изначально раздельных миров — ложная. Пена отделяется от прибоя, так сказать, не природно, а волевым решением наблюдателя. Цивилизация всегда избыточна, как избыточна жизнь. В мире четыреста тысяч видов жуков — невероятный избыток, если встать на точку зрения м­лекопитающих. Можно не понимать, зачем их столько, но радоваться исчезновению жуков глупо. Закон жизни прост: «Больше!» — и шансов на выживание имеет больше тот, кто открывает новую ветвь эволюции, касайся она ночной доставки пиццы или эпиляции зоны бикини. Зайдите в любой антикварный магазин. Эксперт, объявляющий тарелочку с цветочком ценностью бидермайера, содействует жизни. История утвари или моды становится равнозначной истории литературы или автомобиля.

По счастью, все якобы избыточное, что пандемия якобы сокрушила, скоро прорастет опять, как лес на пожарище, во всей сложности и многообразии фасонов брюк и мелодий песенок, разнообразии трав, цветений, жучков и паучков, молекулярной кухни и накладных ресниц. И ура.

А вот то, что пандемия может всерьез пожечь и попортить — и не факт, что восстановимо, — это репутации. Репутации производителей халтурных­ тестов на коронавирус или воспламеняющихся аппаратов ИВЛ. Репутации­ национальных здравоохра­нительных и политических систем. В Германии, где я пишу этот текст, три четверти немцев из–за кризиса — зафиксировал­ Фонд Кёрбера — стали хуже относиться к США. Потому что увидели растерянность, беспомощность и слабость американцев на фоне пандемии.

Пугать должно не то, что мы не переживем этот кризис, а то, как мы его переживем. Что о нас будут думать другие, когда снимут последний карантин. Вот чего следует бояться — в том числе и тогда, когда выходишь в «Фейсбу­к».
Залить деньгами
Мировые финансовые рынки оправляются от эпидемии
Алексей Михайлов
обозреватель
Вирус зверствует на планете. Его сила и мощь не снижаются. Однако все происходит очень неравномерно. Первыми о победе над кризисом заявили многие страны Азии — там он раньше и начался. Затем страны Европы. Сейчас центр эпидемии находится в Америке — США давно «вышли на плато», а эпицентр эпидемии переместился в Латинскую Америку, там взрывной рост заболевших. Европа еще под карантинными мерами, которые медленно и осторожно снимаются. В США в отдельных штатах тоже начали снимать карантины, но риски остаются еще слишком велики. Мировой ВВП, по прогнозу МВФ, упадет в 2020 году на 3 % — прежде всего именно из–за карантинов и нарушения мировой торговли. Это самое глубо­кое падение со времен Великой депрессии 30–х годов прошлого века. Масштаб кризиса колоссален. И мировые финансовые рынки, кажется, должны быть в полном ауте… Но они чудесным образом вывернулись, а некоторые даже почти вернулись на свои максимумы. Черный день мировых фондовых рынков был 23 марта. Тогда они достигли минимумов, упав примерно в 1,5 раза к февральским максимумам. А потом, «оттолкнувшись от дна», начали расти. От минимумов фондовые рынки выросли сегодня тоже примерно в 1,5 раза. Но — от другой, гораздо более низкой базы. Поэтому пока не восстановились, но упорно идут к этому. Американские — быстрее, европейские — медленнее.

Нефть также начала катастрофическое падение в марте. И оно было более глубоким (в 4 раза) из–за срыва Россией сделки ОПЕК+ и начала демпинга Саудовской Аравией. Возобновление сделки, присоединение к ней других стран помогли оттолкнуться «от дна» в конце апреля, но восстановление тут очень вялое, цены остаются вдвое ниже январских.

Золото как традиционный защитный актив немного выросло к началу года, цены почти на все остальные биржевые товары упали — как на продовольствие, так и на металлы. Впрочем, и они демонстрируют в последние месяцы тренд к росту.

Почему? Потому, что кризис воспринимается в развитых странах как уже прошедший или проходящий. И потому, что правительствами приняты колоссальные меры поддержки экономики и людей.

Денежные власти большинства стран ввели в действие программы помощи — как за счет бюджета (роста долга), так и за счет денежной политики. В основном в размере от 10 до 20 % ВВП (Россия — 2–3 %, и то это завышенная оценка).

Кажется, из–за массированных госзаймов должна была разверзнуться кредитная бездна с безумными процентными ставками. Но ничего подобного. Денежный­ рынок в развитых странах по–преж­нему живет на нулевых или даже отрицательных процентных ставках, а госдолг через банки скупают ФРС, ЕЦБ и другие центробанки. В итоге цены на гособлигации по­следние 3 месяца держатся поразительно стабильными. Никаких особых долговых проб­лем не создается. Конечный кредитор — центробанки — платит за всё и за всех. Почти нет сомнений, что вскоре мировые фондовые индексы восстановятся — в США вопрос месяца–двух, в Европе — подольше. Цены на нефть, газ и другие товары будут возвращаться к докризисным уровням еще многие месяцы, а возможно, и годы — вместе с мировой экономикой. Прогноз от МВФ на выход ее из кризиса — 2022 год. Масштабные денежные вливания центробанков будут продолжаться — и через банки (креди­ты), и через бюджет (гос­об­лигации). Это, конечно, сгладит остроту кризиса, позволит пережить его легче и выйти из него быстрее.

Долгосрочные последст­вия в экономике почти­ всегда противоположны­ краткосрочным. Все это понимают. А ЕЦБ даже специально предупредил о возможных долговых и банковских кризисах в будущем, которые закладываются сегодняшней политикой. Но во время пожара заливают водой весь дом, не думая о том, как это отразится на состоянии кожаного дивана в гостиной…

Конечно, первая очевидная угроза — инфляция. Ведь фактически кризис заливается деньгами, в поражающих воображение масштабах. Но как раз этой угро­зы развитые страны (в отличие от нашего ЦБ) боятся менее всего. Потому что какая инфляция в условиях дефицита доходов? А потом, после кризиса, центро-банки будут аккуратно «убирать за собой» — стерилизовать излишнюю денежную массу. Их обычная работа.

Вторая угроза — суверен­ные долги. Для большинст­ва развитых стран любой уровень долга — небольшая проблема. Ведь суть в его обслуживании, а не в возврате. И при нынеш­ней политике нулевых / низких процентных ставок стоимость обслуживания не слишком обременительна. Впрочем, для отдель­ных стран долги, конечно, могут стать проблемой.

Третья — бизнесы с высоким долгом, невозврат кредитов банкам, волна банкротств. Но сегодняшняя помощь как раз и наце­лена на предотвращение этих рисков.

Это парадоксально и противоречит традиционной экономической теории,
но заливание кризиса­ деньгами — это очень хороший способ сгладить его последствия сегодня и не создает слишком больших проблем завтра.
И развитые страны с удовольст­вием и очень широко им пользуются.
Обнуление экономики
Если так пойдет и дальше, то девяностые, которыми нас любит пугать начальство, покажутся игрушками
Первый же месяц карантина обошелся российской экономике в 12% ВВП, как сообщило Минэкономразвития. Для понимания: в 1942–м годовой ВВП СССР сокращался на 24%. То есть на во­прос, победим ли мы вирус карантинами, можно ответить: конечно! — будет такая борьба за здоровье, что живые позавидуют мертвым.

Самое очевидное послед­ствие очередного карантинного поветрия — это даже не обнуление потребительской экономики само по себе. Это очень быстрое — гораздо быстрее, чем может нам показаться, — сокращение человеческого капитала и снижение зарплат. Профессор Николас Блум из Стэнфорда, один из мировых экспертов по проб­лемам занятости, первым обратил внимание, что в пораженных карантинами экономиках происходит масштабное перераспределение рабочих мест, и, как вы можете догадаться, не в пользу работников. Да, есть отрасли, где растет спрос на труд. Но это спрос на «плохие» рабочие места, «доставщик пиццы» и «упаковщик товаров» — так себе профессии. К тому же на десять убитых карантином трудовых «позиций» приходится всего три новые. В целом, по оценкам Блума и его коллег, больше 40% сотрудников, отправленных в вынужденный отпуск, на свои рабочие места вернуться не смогут никогда. Произойдет это из–за изменения спроса от страха перед вирусом; из–за банкротства низкомаржинальных бизнесов, не переживших карантин; из–за внутриотраслевого перерас­пределения. Исследователи из Стэнфорда опираются, разумеется, на американскую практику, но сделанные ими прогнозы могут быть экстраполированы на нашу реальность.

Само по себе ожидание «второго карантина» может оказаться хуже «карантина первого», в том смысле, что работодатели не захотят рисковать, нанимая сотрудников, и предпочтут свернуть бизнес. Уже сейчас официальный уровень безработицы в России достиг 5,6% от рабочей силы, и, как прогнозирует Минтруд, число незанятых будет расти на протяжении июня. При этом надо понимать, что реальная безработица окажется как минимум вдвое больше, только будет замаскирована под снижение продолжительности рабочего времени и т. п. Люди, в свою очередь, понимают ситуацию, в которой оказались, и предпочтут экономить. Кредитная нагрузка, по данным Центрального банка, побила рекорд: 11,9% доходов россиян уходит на выплату кредитов, а 23% заемщиков отдают кредиторам 80% ежемесячного заработка.

Всплеска потребительских кредитов, которые расшевелили экономику в 2009 и 2015 годах, ждать не приходится. Значит, будет сворачиваться потребление. Меньше потребление — меньше спрос — и так далее.

Начальство не видит в коллапсе потребительской экономики ничего страшного по трем причинам. Во–первых, оно уверено, что его собственное потребление никак не по­страдает. Так оно и происходит, да и сам коронавирус наши селебрити переносят как обычный грипп. Во–вторых, власть рассматривает ситуацию в экономике исключительно через призму баланса макроэкономических показателей: например, запретили выезд за границу — снизили спрос на валюту на $20 млр­д. В–треть­их, руководство искренне верит, что крах рынка труда должен будет обернуться ростом промышленности: за счет снижения доли зарплат в себестоимости продукции вырастет прибыль предприятий. Отсюда, кстати, растут корни разговоров про «отказ от нефтяной иглы» и «модернизацию».

Так что новый карантин станет шагом на пути «окончательного решения потребительского вопроса».

Начальственная фантазия видит новую российскую экономику похожей на южно­корейскую, только образца шестидесятилетней давности. Несколько промышленных холдингов, конкурентоспособность которых обеспечивается минимальными зарплатами, плюс сырьевой комплекс, страхующий бюджет.
Реализации таких планов всегда мешала сохранявшаяся у россиян возможность ускользнуть в какой–нибудь самодеятельный промысел, запретить который начальству никак не удавалось. Но теперь карантин позволит это сделать.

Дмитрий Прокофьев
экономист
Подмога ближнему
Власти всех стран в официальных релизах о выходе из кризиса говорят о необходимости сотрудничества
Борис Мазо
редактор
В своих интервью участники нового проекта «ДП» «Глядя из Петербурга» (послы и генконсулы) призывают найти баланс, чтобы работать вместе, развивать мультилатерализм, увеличивать уровень кооперации и взаимодействия. Главная мысль — вместе мы все преодолеем. Наиболее яркие высказывания представителей дипкорпуса представлены на этой полосе, а сам проект, разумеется, продолжается.

Примеры межгосудар­ственного взаимодей­ствия и в самом деле есть: совместные разработки медицинского оборудования, противоковидных препаратов. Японо–российское предприятие ООО «Эвотек–Мирай Геномикс» на основе изобретенного в Японии метода экспресс–диагностики создало экспресс–тест на выявление коронавируса. Израильские организации разработали общее для всех решение проблемы недостатка аппаратов ИВЛ.

Правильные слова и замечательные призывы к действиям находят подтверждение, однако большинство действий правительств разных стран преимущественно говорят о том, что в эпоху глобализации могущественной силой стал экономический национализм. Государства стараются заботиться о собственных национальных секторах промышленности и бизнесе, что нормально. И касается это не только государств на разных континентах, но и стран, входящих в Европейский союз. У разных стран оказались разные темпы падения экономики, разные уровни безработицы, разные возможности и методы поддержки бизнеса.

Большинство правительств напрямую выделяют средства для помощи пострадавшим секторам экономики, продлевают период выплат пособия по безработице, помогают отечественным компаниям, которые не могут платить зарплату своим сотрудникам.

Правительство Аргентины способствовало заключению соглашения о сохранении рабочих мест при сокращении заработной платы на 25%. Правительство Израиля приняло решение о пакете дополнительной поддержки для выплат компаниям, вернувшим своих сотрудников из неоплачиваемого отпуска.

Одной из самых пострадавших отраслей экономики, понесшей огромные потери, несомненно, является туризм. Для многих стран и городов туристическая отрасль составляет значительную долю в ВВП. По данным Всемирного совета по туризму и путешествиям, самым «т­уризмозависимым» государством в мире являются Мальдивы: в этой стране доля туристической отрасли в ВВП по итогам 2017 года составила 39,6%. Вклад туризма в ВВП Великобритании оценивается в 3,7%, в США этот показатель — 2,6%. В России — 1,24%. Но в крупных городах, особенно имеющих всемирное культурное значение, доля в ВРП значительно больше, туристы оставляют серьезные день­ги, создавая рабочие места и пополняя город­скую казну.

В сфере туризма односторонние действия государств желаемых результатов не принесут. Как и в международных перелетах, также значительно пострадавших от карантина. Для того чтобы авиасообщение между странами и обмен туристами вернулись к состоянию, в котором были до пандемии, потребуется серьезная совместная работа. Здесь действительно без движения навстречу друг другу не обойтись. Именно тут можно и нужно делать совместные шаги — вместе мы в самом деле все преодолеем.
Новая жизнь
Ясумаса Иидзима
Генеральный консул Японии в Петербурге
В рамках режима ЧС власти Японии потребовали от многих предприятий приостановить работу в качестве одной из форм сотрудничества. Ситуация отличается от карантина в Америке. Благодаря дисциплинированности граждан в выходные дни удалось сократить контакты на 60–80% и избежать резкого подъема заражения. В результате 25 мая мы полностью отменили режим ЧС. Для выхода из этого режима велась работа над укоренением в повседневной жизни людей «нового образа жизни». Он предполагает, что человек думает не только о себе, но и осознает необходимость защиты близких родственников, друзей и окружающих людей. По­этому, в част­ности, работает удаленно или по сменному графику, едет на работу по скользящему графику, работает в просторном офисе, участвует в онлайн–конференциях. А также стремится соблюдать социальную дистанцию.
Найти баланс
Рикардо Лагорио
Посол Аргентины в России
В Аргентине карантин продолжается с середины марта. Как и в России, каждый регион имеет простран­ство для маневра. Экономическая ситуация в ­стране сложная. Мы ведем переговоры относительно нашего внешнего долга. Несмотря на это, правительство принимает меры для поддержки работников,
а также малого и среднего бизнеса. Существуют экономические меры поддержки пожилых людей. Также оказывается поддержка компаниям, которые не могут платить зар­плату. Но, даже если поддерживать частный сектор, невозможно помочь всем. И я думаю, что после окончания пандемии нам нужно развивать мультилатерализм, увеличивать уровень сотрудничества
и взаимодействия. Вполне возможно, государства будут стараться заботиться
о собственных национальных секторах и бизнесе. И это нормально. Но мы
не должны делать это ценой закрытия границ, не должны усиливать протекционистскую среду. Нужно найти баланс.
Пакет поддержки
Ольга Слов
Генеральный консул Израиля в Петербурге
Возвращение экономики на прежний уровень — это долгий процесс. За время карантина уровень безработицы достиг более 26% (до кризиса — 3,4%), снижение экономического роста составляет 7%. Правительство Израиля предприняло ряд шагов для поддерж­ки малого и среднего бизнеса — ссуды от соответ­ствующего фонда, два этапа денежных выплат, отсрочка выплат по банков­ским кредитам. Также было принято решение о пакете дополнительной поддержки на сумму 6 млр­д шекелей (около $1,7 млрд) для выплат компаниям, вернувшим своих сотрудников из неоплачиваемого отпуска.

Премьер–министр со­вместно с министром финансов приняли решение о продлении периода выплат пособия по безработице на дополнительные 35 дней, а также о снятии налогообложения на ряд товаров, включая электронику, одежду и обувь, дет­ские вещи. Эти шаги могут немедленно облегчить положение граждан, пострадавших от кризиса.
Открыть обмены
Ханс Тимбремонт
Генеральный консул Бельгии в Петербурге
Недавно правительство Бельгии начало осторожно снимать некоторые из ограничений и разрешать друзьям снова встречаться небольшими группами. Нам нужно подумать о путях, как снова открыть наши экономики и границы так, чтобы это было безопасно и справедливо. Это может быть сделано только в сотрудничестве с другими странами на основе доверия и согласованной методологии.

Естественное место для старта — в рамках Европейского союза, где Бельгия будет играть созидательную роль. Но и с таким важным экономическим и торговым партнером, как Россия, мы должны работать над преодолением проблем, которые создал COVID–19. Я рад получить приглашения участвовать в конференциях, на которых рассматриваются способы открытия экономических обменов между Россией и Бельгией. Мое личное желание — присутствовать на футбольном матче УЕФА между Россией и Бельгией в 2021 году здесь, в Петербурге.
Продлить кредиты
Габор Надь
Генеральный консул Венгрии в Петербурге
Чтобы контролировать эпидемию, требовалось принятие быстрых и неотложных мер, поэтому правительство посчитало необходимым и обоснованным регулирующее управ­ление и ввело в стране режим чрезвычайной ситуации, тем самым вызвав шквал международной критики. Тем не менее критика оказалась необоснованной, поскольку полномочия были восстановлены правительством в последние дни.

Для защиты и перезапуска экономики правительство предприняло ряд шагов.
Например, обязательства по выплате основного долга и выплате процентов по всем кредитам были приостановлены в 00:00 19 марта до конца года. По истечении моратория кредиты вновь должны будут выплачиваться. Банки могут начислять проценты по долгу в течение моратория, поэтому общая сумма, подлежащая погашению, может увеличиться. Однако сумма ежемесячного погашения не может изменяться с 2021 года.
ЕС поможет
Кристапс Брусбардис
Генеральный консул Латвии в Петербурге
COVID–19, как и любой кризис, выявил необходимость улучшения эффективности госуправления. Парламент и правительство Латвии могут успешно работать удаленно. Значительный вклад в смягчение по­следствий кризиса и стимулирование развития внесет поддержка на уровне ЕС.

Европейская комиссия подготовила предложение для оздоровительного плана. Он предусматривает поддержку государств ЕС в ближайшие годы в размере
750 ­млрд евро. Латвии могут быть доступны до 4,5 ­млрд евро. Чрезвычайное финансирование поступит дополнительно к тем средствам, которые Латвия получит из многолетнего бюджета ЕС для стимулирования экономического роста, развития инфраструктуры и поддержки сельского хозяйства. Всеобъемлющая поддерж­ка государства, ресурсы ЕС, осуществление реформ, а также креативность и гибкость, проявленные нашими предпринимателями, позволяют уверенно смотреть в будущее.
Про (не)выход
из кризиса
К сожалению, 2020-й снова оказался для России годом кризиса. И сейчас нет вопроса важнее, чем вопрос о том, когда и как будут преодолены его последствия.
Если взглянуть на три последних кризиса — 2008–2009 годов, 2015–2016 годов и нынешний, — они выглядят разными по двум причинам. Первый был кризисом, в который Россия попала вместе со всем миром и вместе с большинством стран довольно быстро из него вышла. Второй был кризисом, поразившим Россию вопреки мировой динамике — вследст­вие крымской авантюры и локального снижения цен на нефть. Сегодня мы сталкиваемся с «двойным» кризисом: его основной причиной стала глобальная пандемия, а специфическим следствием — катастрофическое падение цен на сырьевые товары, что делает нынешние экономические неурядицы потенциально более продолжительными и серьезными.

С другой стороны, ни один из последних кризисов Россия не встречала в обстановке такой политической неопределенности. Ситуация и в годы президентства Д. Медведева, и в период посткрымской эйфории была намного стабильнее, чем сейчас, когда Кремль более всего озабочен отказом от электоральной демократии.

В текущей ситуации, которая останется с нами еще надолго, все внимание властей обращено на политику, а экономикой они намерены заниматься постольку–поскольку, что также не порождает оптимизма.

Все эти факторы вызывают сомнения в быстром выходе России из кризиса (замечу, что обязанный быть оптимистом министр экономического развития мечтает о восстановлении не ранее 2022 года). С экономической точки зрения в пользу этого говорят три обстоятельст­ва.

Во–первых, хозяйственное восстановление в развитых странах будет устойчивым, но относительно небыстрым, растянувшись на 2–3 года.

Во–вторых, скорее всего, фактом станет серьезное снижение темпов роста в Китае­ и остальной Азии, где последние годы формировался основной спрос на энергоносители. И поэтому даже возобновление роста на Западе не восстановит цены на нефть.

В–третьих, текущий кризис покажет, что рост в очень высокой степени зависит от антикризисной поддержки спроса, на что сегодня делают акцент в Европе и США, но на что в России почти не обращают внимания.

Навстречу стагнации
Поэтому я бы предположил, что — в отличие от кризиса 2008–2009 годов — Россия после падения ВВП на 10–11 % в этом году вообще не восстановит докризисных позиций в обозримом будущем, а, отыграв в 2021–2022 годах приблизительно половину этого спада, войдет в очередной период стагнации типа наблюдавшегося в 2016–2019 годах.

Дополнительным фактором риска является политическая ситуация. Мне кажется, что слишком многое (начиная от немедленного сокращения числа регистрируемых случаев инфекции после заявлений о постепенном «открытии» экономики до регулярных предупреждений о возможности прихода второй волны эпидемии этой осенью) говорит о том, что власти намерены использовать ситуацию с коронавирусом в политических целях. Например, для отмены или переноса выборов или переведения их «на удаленку» через объявление очередных карантинов. Если это произойдет, сложно даже оценить экономический ущерб, способный возникнуть из–за очередных «самоизоляций», к которым общественное мнение уже начинают готовить.
В целом мне кажется, что российские власти сегодня прочно встали на венесуэльский путь развития: они не рассчитывают на рост, о чем свидетельствует неготовность тратить резервы, и не верят в выборы, на что указывают поправки в законодательство. Экономика в такой ситуации выступает неизбежной жертвой политики.

Готовы приспосабливаться
Экономические проблемы современной России порождены тремя основными факторами.

Во–первых, бурный рост 2000–2008 годов был обусловлен появлением целого­ ряда новых отраслей, почти не существо­вавших в 1990–е, спрос на услуги которых быстро рос (от современной оптовой и розничной торговли до банковских и страховых сервисов, мобильной связи и интернета). Сейчас все эти сектора развиты, а их клиентский потенциал во многом исчерпан.

Во–вторых, все эти годы экономика поддерживалась ценами на нефть — и надо отметить, что рост обеспечивался не столько при высоких, сколько при постоянно растущих котировках черного золота. Относительно высокие цены 2011–2019 годов не придали экономике ускорения, а сейчас впереди время низких (и даже снижающихся) цен — со всеми их последствиями.

В–третьих, сколько бы либе­ралы ни говорили об ухудша­ющемся инвестиционном климате в России начиная с 2003 года, реальная катаст­рофа в этой сфере еще только приближается. По мере усиления роли полити­ческих факторов в жизни страны государственные интересы скоро полностью перевесят любые соображения экономической и правовой целесообразности.

Однако при всем этом есть и фактор, который порождает ограниченный оптимизм и который не следует недооценивать. Я имею в виду то, что экономика России все последние годы была даже немного более сложной, чем того требовали как ее сырьевая основа, так и уровень жизни большинства ее жителей. В такой ситуации даже существенный хозяйственный спад и падение уровня жизни не приведут к краху сложившейся экономической модели — преж­де всего потому, что ни правящая элита, ни большинство общества не видят ей альтернативы. Именно поэтому я не устаю повторять, что не разделяю мнения тех, кто рассуждает о неизбежности полномасштабного политического кризиса, который может привести к смене режима. Экономика и экономические субъекты сегодня готовы приспосабливаться к более тяжелым, нежели прежние, условиям — и выживать в них.

Собственно, все сказанное выше приводит меня к выводу о том, что кризис 2020 года окончательно поставит крест на надеждах на экономическое развитие России с темпами не то что выше мировых, но даже равными им — и при этом не спровоцирует политических потрясений, которые могли бы привести к смене избранного курса.

Владислав Иноземцев
д.э.н., профессор,
директор Центра исследований постиндустриального общества

Дань усталости
Евгений Елин
вице–губернатор Петербурга
Осуществляя мероприятия по поддержке бизнеса в кризис, мы шли не по отраслевому прин­ципу. Наша первая задача состояла в недопущении сокращения персонала в тех отраслях, на деятельность которых мы оказали влияние нашими запретами и ограничениями. В рамках этой задачи был разработан первый пакет мер.

Вторым пакетом мы преследовали цель сохранения самих предприятий, то есть снижения их издержек и повышения вероятности того, что налогоплательщики продолжат свою деятельность.

Скорее всего, в какой–то степени это будет иметь следствием сокращение персонала. По­скольку юрлицо, чтобы выжить, должно уменьшить издержки. Частично мы помогаем этому — сокращением арендных платежей и другими мерами. Но в том числе предприятия будут экономить и на персонале. Мы это понимаем и повлиять на это никак не можем.

Поэтому третья задача и третий пакет ориентированы на тех, кто будет сокращен. Мы должны помочь им пережить этот сложный период и найти новое занятие. И четвертый этап — создание новой экономики, предприятий, которые будут пополнять бюджет своими налогами. То есть первые три пакета имеют больше социальную направленность — несокращение рабочих мест, несокращение юридических лиц, поддер­ж­ка пострада­вших работников, а четвертый — формирование доходной базы.

С понедельника мы открыли первые магазины. Есть планы дальнейшего снятия ограничений, но сроки ориентировочные: все будет зависеть от динамики заболеваний.

Ближайшие шаги губернатор уже объявил. Наверное, откроем летние кафе, парки и дворцы в режиме ограничения, навигацию. Но это не означает, что мы преодолели пик, в лучшем случае находимся на плато. Такие шаги — скорее дань требованию населения, тому, что называется карантинной усталостью. Это именно социальная мера, не думаю, что она окажет влияние на экономику: в этих секторах не так много занятых.

Мы открываем сферу услуг, при этом принципиально не открываем торговые центры. Это вопрос реализации бытовых потребностей населения — надо в баню сходить тем, у кого дома ванных нет, ключи сделать, одежду постирать.
Львиная доля экономики у нас сейчас открыта. Останутся закрытыми только рестораны, торговля и образование.
Восторгов не наблюдается
Борис Титов
уполномоченный при президенте России
по защите прав предпринимателей
Три месяца противоэпидемических ограничений нанесли экономике очень серьезный удар. Отрасли будут понемногу возвращаться к работе, но потребительский спрос будет восстанавливаться чрезвычайно долго. И поэтому любые меры поддержки из тех, что обозначены правительством сейчас, конечно, пойдут на пользу, но радикально ситуацию не изменят.

В мае мы проводили опрос предпринимателей относительно мер государственной поддер­жки. Мягко говоря, восторгов по поводу ее качества не наблюдается, люди отвечали, что большинство мер либо не востребованы, либо условия предоставления не позволяют эту поддержку получить. Треть опрошенных заявляли, что вернуться по основным показателям к уровню 2019 года их компания сможет, если только экономическая политика государства изменится. Среди руководителей обрабатывающих производств так ответила почти половина.

Что понимать под сменой экономической политики? Если вкратце, то заемные деньги на развитие должны быть дешевыми, административное бремя в виде проверок, разрешений и согласований — щадящим, налоговая система — стимулирующей развитие.

Ничего этого до сих пор нет. Наша финансовая система успешно настроена на противодействие шокам, но совершенно не настроена на развитие. Низкая доступность кредитов не компенсируется ни специализированными каналами рефинансирования ЦБ, ни государственными гарантиями, ни субсидиями. Слишком мало, слишком сложно, слишком нестабильно для более–менее четкого планирования бизнеса.

Ресурсные монополии государство по–прежнему воспринимает не как поставщиков услуг для населения и сектора переработки, а как «насос» пополнения бюджета. В повышении эффективности их работы кроется огромный резерв снижения тарифов, но государство не занимается этим вопросом. Ведь хорошая прибыль монополий позволит взять у них больше налогов в бюджет. А то, что эти деньги фактически отобраны у частного бизнеса, остается за кадром.

Ситуация с проверками не улучшается. Более того, сейчас идет разработка нового ­КоАП, который административное бремя не облегчает, а наоборот, даже усиливает. И так далее. Неслучайно правительственный план все еще дорабатывается. Думаю, что многие предчувствуют, что меры по спасению экономики недостаточно решительны.
Поддержать на плаву
Николай Линченко
вице–губернатор Петербурга
Что касается поддержки, оказанной строительной отрасли, то среди первоочередных мер — внесение компаний из строительного сектора в список системообразующих организаций российской экономики. Правительственная комиссия по повышению устойчивости российской экономики утвердила реестр таких организаций, и в него вошли 12 компаний, работающих на территории Петербурга. Совокупная площадь жилья, возводимого этими компаниями, превышает 8 млн м2. Совместно они строят 280 многоквартирных жилых домов.

Кроме того, комитет по строительству в качестве второго пакета мер по поддержке экономики, утвержденного губернатором города, предложил увеличить до 30% размер авансирования по государственным контрактам на строительство объектов социальной инфраструктуры. Эта мера будет доступна только для действующих контрактов, на которые уже выделены лимиты финансирования, и не потребует дополнительных средств, но она поможет поддержать на плаву ответственных подрядчиков, которые не прекращали вести работы на объектах адресной программы и не снижали их темп, несмотря на сложности текущего момента. Строительный рынок Петербурга стойко переносит кризис, вызванный пандемией: на сегодняшний день объектов жилого назначения, строительство которых остановилось бы в условиях пандемии, нет, серьезных сдвигов по срокам ввода объектов также нет. В текущем году плановые показатели по вводу жилья, ­утвержденные Минстроем, составляют 3,7 млн м2. Отдельного внимания заслуживают меры поддержки, которые предусмотрены в проекте «Общенационального плана действий по нормализации деловой жизни, восстановлению занятости, доходов граждан и роста экономики». Этот план содержит множество положений, имеющих прямое отношение к строительной отрасли. В частности, проект предусматривает утверждение в июне программы действия по развитию жилищного строительства и ипотечного кредитования, в том числе в части снижения ставки. Также важна программа по субсидированию процентной ставки по кредитам застройщиков, в том числе на строительство социальных объектов. Кроме того, проект содержит большой пакет мероприятий по совершенствованию проведения госзакупок в строительстве, градостроительного планирования, процедур проектирования и экспертизы проектной документации.
Беспрецедентные меры
Максим Шаскольский
вице–губернатор Петербурга
Не стоит считать, что ресурсо­снабжающие организации не понесли значительных ф­инансовых потерь за время о­граничений, вызванных распространением коронавирусной инфекции. Помимо с­нижения собираемости платежей были уменьшены субсидии из бюджета, а также сокращена адресная инвестиционная программ­а. При этом задачу по обеспечению надежного и бесперебойного энергоснабжения, выполнению всех необходимых ремонтных работ, а также по подготовке к следующему отопительном­у сезону ни­кто не снимал.

Деятельность поставщиков ресурсов — это непрерывный процесс, в отличие от многих сфер бизнеса, которые приостановили свою деятельность в последние месяцы. Приостановка деятельности даже на 1 день любой ресурсоснабжающей организации недопустима. Включение же крупнейших предприятий энергетики в список системо­образующих не означает быстрого или автоматического решения вышеуказанных финансовых проблем.

С учетом структуры расходов на оплату услуг энергоснабжения в качестве одной из мер поддержки малого и среднего предпринимательства в Петербурге было принято решение о приостановке работы с задолженностью за тепловую энергию и предоставлении рассрочки на ее оплату.

Расходы на иные ресурсы, на электроснабжение, водоснабжение и водоотведение, газо­снабжение, оплачиваются, исходя из фактического потребления, которое в период остановки деятельности должно было быть минимальным. При этом важно отметить, что ресурсо­снабжающие организации в полном объеме выполняют требования федерального законодательства в части неначисления пеней и штрафов за несвоевременную оплату населением своих услуг.

Важно отметить, что правительство города уже приняло беспрецедентные меры по сокращению темпов роста тарифов на энергоресурсы. Это результат работы по сокращению неэффективных, необоснованных операционных затрат ресурсоснабжающих предприятий.

На сегодняшний день в Петербурге тарифы на основные коммунальные ресурсы уже максимально сбалансированы, экономически обоснованы, уровень тарифов, как правило, ниже, чем в сопо­ставимых региона­х.
Потеряна часть сезона
Cергей Корнеев
председатель комитета по развитию туризма Петербурга
Предложения по третьему пакету мер у нас готовы. Идет обсуждение с представителями отрасли, координируем это с Ростуризмом, который разработал меры на федеральном уровне. В части наших региональных возможностей, которые не так велики, мы будем предлагать меры поддержки как для малых и средних предприятий, так и для гостиничных комплексов, которые не относятся к МСП. Мы исходим из того, что гостиницы — важный объект комплекс­ной инфраструктуры, костяк туристического бизнеса. Их из розетки, как холодильник, не выключишь.

Они обременены большими коллективами, которые формировались десятилетиями, кредитными линиями и налоговыми обязательствами. Есть большой риск потерять коллективы, а возможно, и сам бизнес при самом пессимистичном варианте развития событий. Двигаясь на высокой скорости, как болид, отрасль зависла, без бензина — туристов — она не двинется дальше. Из–за коронавируса потеряна часть высокого сезона. Не предсказываю, что гостиницы могут закрыться, но никто не может гарантировать, что не будет второй волны или открытие не замедлится из–за карантинных мер. Поэтому мы прорабатываем поддержку в кредитных вопросах, а также налоговые послабления.

На начало октября мы запланировали сверку всех наших проектов. Падение туристского оборота может составить 60–70% (это сходится с мировыми прогнозами). Петербург полностью инте­грирован в международный туризм. И мы четко увидели, насколько экономика города зависит от туризма: общепит, транспорт и прочее.

Центробанк заявлял, что объем экспорта услуг по статье «поездки в РФ» составлял $11,5 млрд (туризм, деловой туризм). Это сопоставимо с экспортом вооружения, дерева и цветных металлов. В этой составляющей роль Петербурга — около $4 млр­д. Для России у нас ключевой туристический центр. В предыдущих кризисных ситуациях (из–за цунами, извержений вулканов и других катаклизмов в некоторых странах) туризм помогал им быстро восстановиться, тащил за собой и другие отрасли.

Из того, что уже сделано. В предыдущих — первом и втором — пакетах мер поддержки для организаций туристской сферы были приняты налоговые и арендные послабления. Это коснулось тур­операторов, тур­агентов и представителей гостиничной отрасл­и.
Бoлезненная цифровизация
Пандемия дала толчок миграции в онлайн, но это совсем не та цифровая трансформация, о которой все мечтали
Дикий Запад, ночь, потрескивает костер, где–то в темноте завывают волки. Менеджеры британского книжного издательства в образах ковбоев собрались вокруг огня, чтобы выкурить трубку мира и обсудить текущие задачи.
И никакой это не перформанс. Смертельно устав от Zoom, редакторы предложили проводить встречи в игре Red Dead Redemption 2 — приключенческом шутере в жанре вестерн.

«Самое лучшее — это то, что, когда собрание окончено, можно скомандовать всем запрыгнуть на лошадей и отправляться вершить разбой или правосудие. Что намного менее неловко, чем улыбаться в камеру и ждать, пока все выйдут из чата», — рассказывает британский иллюстратор дет­ских книг Вивьен Шварц в своем Twitter.

Давно затаившиеся тренды
Сколько бы ни продлилась эпидемия, теперь это уже новая реальность. Описанный формат, конечно, экспериментальный, большинству хватит и обычных мессенджеров. Но факт остается фактом: далеко не все, кто ушел в онлайн, вернутся обратно, ведь так дешевле.

«Я должен был съездить в Китай, вместо этого я поучаствовал в двух мероприятиях онлайн, — говорит Игорь Рождественский, генеральный директор компании Martal Spb. — Да, конечно, живьем лучше. Да, конечно, можно пообщаться, узнать много нового в неформальной обстановке за рюмкой чая. Но оказалось, что падение эффективности не столь значительно, как сокращение расходов. Почти то же самое можно сделать в 10 раз дешевле. Думаю, корпорациям будет довольно сложно оправдать увеличение этих бюджетов обратно».

«Даже те, кто говорил, что работать на дистанционке невозможно, и всячески откладывал эти процессы, вынуждены были быстро перестраиваться, и тут выяснилось, что решать многие вопросы вполне реально, — согласна руководитель тренингового центра "Фактор роста" Любовь Беляева. — Те команды, которые были неэффективны, удаленка просто добила. Потому что она как лакмусовая бумажка показывает уровень скоординированности, коммуникации и приспособленности команды к адаптации. Многие, наоборот, выработали интересные подходы, отработали другой уровень контроля и планируют использовать эти инструменты далее».

Другое дело, что убежденные модернисты явно поспешили похоронить старые офлайн–форматы. «Все хорошо в комбинации, любые крайности приводят к искажениям и лишают возможности использовать все ресурсы, — объясняет Любовь Беляева. — Ни один экран не заменит человеческого обмена энергией. Дистанционно сложнее вести модерацию идей, приходить к совместным договоренностям. Поэтому есть ядро компании, оно останется работать в офисах, а есть люди, которые прекрасно выполняют ряд работ дистанционно. Так уже и было, просто сейчас процессы ускорились».

Обыкновенный e–commerce
Цифровизацию вообще часто воображают как революционный скачок. Но пандемический «сдвиг» выглядит совсем не так поэтично. Да, за 2 месяца проникновение e–commerce в США выросло больше, чем за предыдущие
10 лет. Но это не значит, что теперь мы сядем на беспилотник и полетим колонизировать Марс. Все банальнее: просто будем еще больше сидеть в интернете.

«Я понимаю, что люди ждут от IT роботов и дронов. Но в реальности COVID с особой силой вскрыл потребность бизнеса в цифровизации уже существу­ющих коммерческих процессов, — говорит Александр Егоров, генеральный директор компании "Рексофт". — Крупные заказчики из логистики, аграрного, транспортного сектора нуждаются в создании b2b–маркетплейсов для своих сегментов бизнеса. Им важен продуманный функционал платформы, удобный для всех участников. Попробуйте, например, совместить и сопоставить тарифы 100 международных экспедиторов из разных стран, и вы увидите, что у них даже названия большинства географических зон и пунктов до сих пор разные».

Сэкономленные расходы сопровождаются сокращением рабочих мест. Сейчас у владельцев бизнеса появился цифровой след сотрудников, и они своими глазами увидели, кто в команде работает, а кто — только руководит. С другой стороны, на смену уволенным пандемией могут прийти совсем новые специалисты.

«Сейчас мы говорим только про Zoom и еще несколько платформ. Но дальше появится бизнес по организации этих меро­приятий, по созданию артефактов для них. Когда интернет открылся для коммерческого использования, появилась профессия "web–мастер". Потом появились дизайнеры сайтов, дальше — люди, которые стали писать движки для создания сайтов, и целая поддерживающая индустрия. Мне кажется, сейчас это тоже будет интенсивно развиваться», — уверен Игорь Рождественский.

Шансы на рывок
Воспользуется ли открывающимис­я возможностями Россия? На уровне ­e–commerce — сомнений нет, потянем. Удаленка тоже неизбежна. А вот большие модернизационные проекты появятс­я е­два ли.

«Произойдет восстановление цепочек добавленной стоимости, и Россия займет свое место, которое раньше занимала. Это 1% мирового ВВП, связанный с добычей сырья и первым уровнем передела, — считает гендиректор и владелец AEON Corporation Роман Троценко. — Все цифровые трансформации… в них Россия будет не криэйтором, а консьюмером, то есть ожидать, что Россия будет предлагать миру новые сервисы, не приходится. На что можно замахнуться? На следующий уровень передела. От газа перейти на газохимию, от дерева — к фанере и стройматериалам, от зерна — к полуфабрикатам. Это была бы скромная, но тяжелая задача».

Что интересно, денег меньше в кризис не стало. И их вполне можно было бы направить на цифровую трансформацию. Но решатся ли компании на глобальную «перестройку»? Увы, тут дело уже не в день­гах, а в образе мышления.

«Если в начале 2000–х годов на цифровой стартап нужны были инвестиции в районе $2–3 млн, а создание технологической базы занимало минимум год, то сейчас любой цифровой стартап запускается за несколько тысяч долларов и за 2–3 недели, — констатирует Владимир Коровкин, руководитель направления "Инновации и цифровые технологии" МШУ "Сколково". — Есть огромное количество открытых и бесплатных платформ, которые можно использовать для быстрого старта. Поэтому вопрос не в деньгах. Все упирается опять в мышление. Глазами профессионального портфельного управ­ляющего 30% успеха в порт­феле — это "вау–результат". Глазами Счетной палаты — это 70% прощелканных народных денег с дальнейшей адресацией в прокуратуру. И как с этим быть, не знает никто».

Получается, что расправить плечи, рвануть в фантастическое будущее или хотя бы кардинально перестроить экономику коронавирус нам поможет вряд ли. Поправим маску на лице и только еще больше сгорбимся над сияющим экраном смартфона.

Георгий Вермишев
обозреватель


Кризис как зона роста
Сергей Ярошенко
генеральный директор ГК «КВС»
У меня есть четкое убеждение, что любые сложности — это зона роста. Я с этой мыслью проходил каждый период нестабильности. Есть изменение обстоятельств, и задача бизнеса — гибко перестроиться под эти изменения.
Девелопмент достаточно инертен. Два месяца колебаний спроса для строительного бизнеса не могут оказаться критичными, если изначально у компании не было проблем. Кроме того, стройки у нас не останавливались, мы могли продолжать работу — а это главное.

Спрос на квартиры в мае уже выровнялся. Быстро отреагировало правительство, снизив ипотечные ставки. Для покупателей это один из самых эффективных способов поддержки. Далее рынок уже сам отрегулирует, какие компании предлагают качественный продукт и за кого покупатель будет голосовать рублем.

По–новому сейчас можно оценить переход на проектное финансирование. Те компании, которые работают в рамках этого законодательства, — а это уже достаточно большой объем рынка — сейчас чувствуют себя увереннее. Данный вид реализации проекта позволяет не тормозить стройку, а это важно не только для девелопмента. Строительство затрагивает много смежных отраслей, это весомая часть экономики страны, миллионы рабочих мест и крупные отчисления в бюджет.

Еще один тренд в недвижимости — переход на цифру. В этом смысле карантин сыграл на руку прогрессу. Те компании, у которых уже были настроены онлайн–продажи, выиграли, остальным пришлось быстро переключаться на дистанционный режим. За прошедшие 2 месяца 80% сделок у нас проходило онлайн, и во второй половине года вряд ли эта доля будет ниже 50%. Конечно, со снятием ограничений возобновятся экскурсии, посещение шоурумов и офисов, но процессы оформления будут вестись уже по–другому.

Стройка достаточно консервативная отрасль. Не исключаю, что будет откат на старые модели взаимодействия, но мне видится это недальновидным. Глобальный уход на удаленку маловероятен: для многих компаний он был связан с массой неудобств. Но какая–то доля бизнеса, безусловно, оценит преимущество формата, что может подтолкнуть развитие коворкингов, а также увеличить внимание к пригородным проектам, более комфортным для жизни.
Можно прогнозировать и развитие новой инфраструктуры для новостроек, в том числе за пределами города, — офисов интернет–магазинов, постаматов, точек выдачи онлайн–заказов.

Помимо продаж в первых рядах по цифровизации окажется сфера ЖКХ. У многих УК уже сейчас есть онлайн–оплата ЖКУ, но перечень услуг будет расширяться. Например, для нашей управляющей компании мы сейчас прорабатываем запуск приложения, которое позволит жителям сэкономить время и бюджет, сделав решение бытовых вопросов более удобным и быстрым.
Бюджет пересмотрят
Елена Кириленко
генеральный директор «КЕЛЕАНЗ Медикал»
Сегодня вложены огромные средства в преодоление последствий кризиса, вызванного эпидемией COVID–19. Основные силы были брошены на поддержку и развитие отрасли здравоохранения. Пока сложно делать прогнозы о том, что ждет отрасль по окончании пандемии. С большой вероятностью, должно произойти п­ерераспределение бюджета.

Борьба с коронавирусом выявила как слабые, так и сильные стороны нашего здравоохранения. Например, мы поняли, что российская фармацевтическая отрасль находится на высоком ­уровне развития. Главное подтверждение этому — уже готовые к испытанию первые вакцины. С уверенностью можно говорить о том, что те инвестиции, которые были сделаны за последние годы, доказали сегодня свою эффективность. Также думаю, что будут переосмыслены организационные вопросы здравоохранения, порядок оказания медицинской помощи, вопросы маршрутизации больных при возникновении вспышек заболевания. Кроме того, продолжит развиваться импортозамещение.

Ситуация с пандемией показала, что зарубежные рынки в силу объективных причин могут в одночасье закрыться. Да, производство за границей имеет свои положительные стороны, и не стоит сокращать его объемы, но не дешевизна должна быть во главе угла. Важно, чтобы работали наши, отечественные мощности и при экстремальной ситуации обеспечивали бы страну необходимой продукцие­й.

Здесь также важен вопрос кластеризации. Необходимо наладить эффективную совместную работу производств, когда одни выпускают, например, электронику, другие — механические элементы. Сейчас появилось четкое понимание, что нужно ориентироваться на оказание не только плановой и профилактической помощи, но и экстренной медицинской помощи в большом объеме.

В сложных ситуациях должно быть понятно, кто чем занимается и какие у кого возможности. Для этого необходимо, чтобы представители государства и структур развития бизнеса следили за изменениями рынка и давали частным инвесторам видение ситуации. Например, медицин­ские центры какой направленности открывать. В свою очередь, вкладываясь в такие центры, предприниматели должны понимать, что у них будет возможность получать заказы от города на определенный набор медицинских услуг.

Цифровые технологии становятся все большим подспорьем для полноценной работы отрасли здравоохранения. Речь идет не только о телемедицине и онлайн–консультациях. Современное медицин­ское оборудование — это сложные компью­теризированные системы. Их состоя­ние и работоспособность можно контролировать дистанционно, можно даже осуществлять некоторые виды обслуживания. Достаточно большой блок работы со временем уйдет в онлайн. Это повысит эффективность и скорость работы, позволит видеть на шаг вперед, а главное — избегать экстренных ситуаций.
Перспективы туротрасли
Виктория Шамликашвили
сопредседатель комитета по туризму Американской торговой палаты
в Санкт–Петербурге
Для Петербурга туризм останется важной составляющей, и здесь все зависит от того, насколько городская власть будет готова воспринимать его как одну из ключевых составляющих экономики. События последних месяцев показали: когда вся инфраструктура, связанная с индуст­рией гостеприимства, не работает, бюджет оказывается в дефиците.

Петербург имеет очень большой туристический потенциал: у нас много музеев мирового уровня, большое количество достопримечательностей. Но при этом многие интереснейшие места находятся в тени, на периферии внимания и медиа, и туристического потока. Важно, чтобы те средства, которые расходуются, использовались более рационально и эффективно, с учетом компетентного экспертного мнения. На мой взгляд, стремиться нужно не к удешевлению продукта, а к его высокому качеству и не к тому, чтобы люди меньше тратили, а чтобы они могли больше зарабатывать.

Сейчас, когда президент провозгласил внутренний туризм приоритетом, есть надежда, что отрасли наконец будет уделено должное внимание. Я бы предложила на федеральном уровне разделить регионы на три группы в зависимости от уровня их готовности принимать туристов. Классический пример региона с развитой инфраструктурой и высоким туристическим потенциалом — это Петербург. И тут главное — согласованность дей­ствий города и бизнеса с целью сохранить все качественные услуги и добросовестных игроков на рынке, помочь им преодолеть последствия этого беспрецедентного экзогенного кризиса.

Вторая категория регионов — это территории, богатые природными ресурсами, отличающиеся самобытностью, но при этом с ярко выраженным недостатком инфраструктуры. В качестве примера можно привести Бурятию. Третья часть — регионы, где тяжело удержать даже тех, кто там живет. Эти места предстоит сделать якорями для коренного населения, инвестировав в улучшение общей инфраструктуры: это перевозки, прозрачный механизм исследовательской и краеведческой работы, создание «легенды», маркетинг продукта, чтобы по прошествии времени получить устойчивый бренд, который будет интересен и туристу. До 1960–х годов никто, например, не ассоциировал белые ночи с нашим городом. Ведь этот природный феномен можно наблюдать в нескольких странах, но именно Петербург сделал его своим брендом.

Обозначенные процессы могут происходить параллельно, но подходы к трем группам регионов должны быть разные. Необходимы качественные расчеты, которые базируются на реальной статистике, тогда мы получим результат. Нынешний кризис показал, что бесконечные статистические формы, которые мы заполняем, фактически уходят в никуда. Вытащить аналитическую информацию практически невозможно — и касается это не только туризма, но и всех отраслей бизнеса. Мы увлеклись сбором данных, а обратить их на пользу обществу пока, к сожалению, не получается.
Новая онлайн–реальность
Феликс Касаткин
директор СПб ГУП «АТС Смольного»
Новая экономическая реальность по окончании пандемии будет у всех разная. Определенно можно сказать только то, что бесследно эта история не пройдет. К сожалению, просадка рынка практически во всех сферах неизбежна. И это не локальное, чисто петербургское явление, а следствие эпидемии мирового масштаба.

Также очевидно, что характер рецессии будет разным для разных отраслей. То, что относится к первой необходимости как людей, так и хозяйствующих субъектов, естественно, будет потребляться ровно в тех объемах, без которых потребителям не обойтись. А вещи опциональные, которые раньше потреблялись просто потому, что люди могли их себе позволить, статусные и имиджевые вещи, есте­ственно, будут менее востребованы.

Отрасль связи, к которой относится наше предприятие, на деле показала свою роль и значимость во время коронавирусных ограничений. Совершенно очевидно, что без качественного продукта и эффективной работы операторов связи невозможно было бы в принципе продолжать жить и трудиться — как людям, так и организациям. Поэтому мы надеемся, что эта сфера деятельности будет так же востребована и мы по–преж­нему будем обеспечивать эффективные коммуникации. Тем более что деятельность АТС Смольного как оператора ЕМТС — Единой мультисервисной телекоммуникационной сети — обеспечивает потребности исполнительных органов государственной власти Петербурга и подведомственных им государственных учреждений. А это ежедневная работа в части государственного управления, предоставления государственных услуг, решения вопросов безопасности города и комфортного проживания в нем граждан.

Мы многому научились за прошедшие 2,5 месяца. Пришлось срочно перестраивать свою деятельность под новый формат — с максимальным использованием дистанционной работы сотрудников. Основной целью в это сложное время стало сохранение здоровья коллектива. Нам пришлось быстро и эффективно выбрать правильный баланс между работой людей на удаленке, чтобы уменьшить риски заражения, не потеряв эффективности, и работой в привычном офисном разъездном формате, который тоже в определенных случаях был необходим. И теперь мы понимаем, что многие из вынужденных мер вполне могут и даже должны стать частью новой посткоронавирусной реальности.

Максимальное использование онлайн–общения вместо привычных совещаний, упрощение и оптимизация бизнес–процессов, снижение издержек показали свою эффективность в вынужденных усло­виях, поэтому впредь также будут применяться на практике. Благодаря карантину мы это попробовали и поняли, что на самом деле все работает. Совершенно очевидно, что в дальнейшем стоит использовать полученный опыт, становясь более гибкими, мобильными, более «онлайновыми».
Политика после коронавируса
Рассуждать о том, какой станет наша жизнь после завершения истории с коронавирусом (сознательно не употребляю слова «пандемия» или «эпидемия»), последнее время стало занятием крайне распространенным.
Медиа и соцсети охотно­ тиражируют высказывания на эту тему с общим заголовком — «мир никогда не станет преж­ним». Конечно же, наиболее популярны прогнозы, которые пишутся в жанре воскресного апокалипсиса: нас всех чипируют–вакцинируют или, на худой конец, шагу не дадут ступить без предъявления QR–кода, отпечатка пальца или сетчатки глаза. Это в высшей степени странно, хотя бы потому, что у подавляющего большинства населения планеты цели и желания ровно противоположные: скорее вернуться к нормальной жизни, нормальному быту и нормальным взаимоотношениям. Прилагательное «нормальный» выступает здесь синонимом — так, как было до появления этого чертова коронавируса.

Казалось бы, очень простой вопрос — если большинство населения чего–то хочет, то так и должно быть. У нас же представительная демократия и власть вообще принадлежит народу. Кто забыл — должен был бы перечитать Конституцию, ведь совсем скоро за поправки к ней голосовать.

Власть, за последние 3 месяца напринимавшая достаточное­ количество нелогичных, непоследовательных и несоразмерных решений, получила закономерный результат. Люди озлоблены, раздражены, преисполнены недоверия и отрицательных эмоций. Рейтинги всех ветвей власти катятся вниз «стремительным домкратом». За последние 20 лет такого тотального обвала не случалось. Поэтому наблюдать за политической жизнью, наде­юсь, станет интереснее. Для кого–то — даже участвовать в ней.

Единый день голосования в сентябре 2020–го должен стать показательным в этом смысле. 13 сентября у нас на Северо–Западе, в Ленинградской, Архангельской областях и Республике Коми населению предстоит избрать губернаторов. В Ненецком автономном округе это сделают депутаты местного парламента. В развитии этих предвыборных (пусть еще официально не объявленных) сюжетов пока нет ничего нового.

Самый громкий полити­ческий скандал последних недель — инициатива (скорее всего, тоже предвыборная) двух исполняющих обязанности: врио губернатора Архангельской области Александра Цыбульского и врио главы НАО Юрия Бездудного (в недавнем прошлом работавшего замом Цыбульского в НАО).
13 мая они подписали меморандум о начале объединения двух возглавляемых ими регионов. Если в Архангельской области к этому заявлению отнеслись с легким недоуменным вниманием, то в НАО начался скандал, если не сказать — бунт.

Ругань и эмоции в соцсетях, пикеты на улицах (пусть и одиночные), сбор подписей против, отрицательные заявления лидеров мнений, атмосфера полного и всеобщего неприятия этих решений. Начался даже процесс выхода из «Единой России» членов первичных организаций! Местные элиты и местный бизнес — во главе демарша. Аплодисментов архангело­городцев тоже не слышно.

Как такое могло произойти? Как обычно — никто не удосужился обсудить важное решение не только с населением НАО, но даже с элитами. Никаких внятных аргументов не было представлено даже после начала скандала. И… после визита в Москву инициатор объединения А. Цыбульский заявил, что инициатива откладывается на неопределенный срок. Не думаю, что он рассчитывал на такое начало своей избирательной кампании.

Теперь перспективы врио НАО Ю. Бездудного и вовсе под вопросом. Несмотря на то что избрать его губернатором должны депутаты окружного парламента, которых очень немного. Но работать губернатору, ненавидимому населением и отторгаемому элитами, будет сложно. Проще его заменить.

Врио губернатора Республики Коми Владимир Уйба, которого доброхоты пытались втянуть в объединительную эпопею, выступил резко против, не преминув язвительно заметить, что если инициатива исходит не от жителей региона, то она является «заведомо провальной». Возможно, жители Коми «поставили» ему небольшой плюсик.

В Ленинградской области, напротив, сложный период эпидемии был пройден не то чтобы без потерь, но с очевидными плюсами. Деление области на разные зоны с различными степенями ограничительных мер, динамичные изменения этих самых мер — все это люди воспринимали как внимание и заботу. Даже инцидент с разрешением работы гипермаркетов «МЕГА» не оказался минусом: хотели как лучше — погорячились — признали ошибку и исправились. Так что если губернатор Александр Дрозденко решит избираться на новый срок, вряд ли что–то угрожает его перспективе быть переизбранным.

Политика и после коронавируса остается полити­кой. И не первую тысячу лет. Изменения в жизни большого количества людей вообще не происходят быстро. В истории случались и настоящие эпидемии, и разрушительные войны. И все всегда возвращалось. Главное — не бояться.

Андрей Таннер
обозреватель

Очистительное банкротство
Петербург выйдет из кризиса с заметно меньшим числом ресторанов, салонов красоты и гостиниц
5% может составить спад ВВП в 2020 году, считают
в Минэкономразвития.
В умеренно консервативном сценарии ведомства больше 30% компаний сектора услуг не переживут введенных ограничений.
Самоочевидным «кандидатом на вылет» сегодня выглядит туристическая сфера. Одна цифра объясняет все: в апреле–мае входящие денежные потоки в турфирмах, по данным ЦБ, упали на 90%. В отельном бизнесе ситуация чуть–чуть получше, падение составляло около 60%.

Оптимисты верят, что отток иностранцев будет компенсирован внутренними туристами, которых предпочесть Парижу Петербург заставят и финансы, и административные ограничения. Но, чтобы спасти петербургский туркластер, соотечественникам придется поднапрячься. Ведь из 10 млн гостей в 2019 году половина приехала из–за рубежа.

«По итогам 2020 года посещаемость Петербурга может достигнуть 1,5–2 млн человек, это граждане нашей страны, — пессимистичен Валерий Трушин, руководитель отдела исследований и консалтинга IPG.Estate. — В индустрии госте­приимства первый спрос будет направлен на частное предложение, которое продвигают через Airbnb, Booking. По нашим прогнозам, в высокий сезон загрузка гостиниц может достигать 40% от аналогичного показателя прошлого года».

Выжить в таких условиях смогут те, у кого есть подушка безопасности, считает Евгения Тучкова, заместитель директора департамента консалтинга Colliers International. «Если ее нет, то даже маленькому хостелу будет сложно пережить отсутствие клиентов, — говорит она. — Но в целом, конечно, кризис больше бьет по большим отелям, которым нужны большие расходы на поддержание штата. Перепрофилироваться сейчас смысла нет. Просто выживут сильнейшие. Возможно, закроются на пару лет, а потом откроются с новым хозяином».

Какую–то часть гостиничных номеров на время самоизоляции заняли — внезапно — жертвы домашнего насилия. У авиакомпаний нет даже этого, и рынок в этом году, по прогнозам, упадет на 50%. Федеральные власти согласились выделить 23 млрд рублей помощи, но это совсем не щедрый подарок. «Из них "Аэрофлот" получил около 8 ­млрд рублей, но это сумма покрывает менее 2 недель его затрат в апреле и мае, когда почти весь флот простаивал, — оценивает Артем Ямщиков, аналитик "Ренессанс Капитал". — Поддержка других компаний также не очень существенная, правда, пока что госбанки идут навстречу и расширяют кредитные линии. Многие перевозчики находятся под контролем региональных властей (в том числе петербургская ГТК "Россия"), и здесь многое зависит от их желания и умения договариваться с кредиторами».

Потребитель подкинул проблем
Туристов недосчитаются и городские рестораторы, но у них хотя бы есть постоянные клиенты среди петербуржцев. Другое дело, что те тоже не очень–то щедры. В режиме «работа навынос» в апреле городскому общепиту удалось заработать лишь 45% от прежней выручки. Так что естественный отбор уже неизбежен. По оценкам экспертов, закрыться могут 25–30% точек.

«Уйдут те, кто работает между средним чеком и дороговизной, — считает Маргарита Осовская из Agency FPR. — Понятно, что фастфуд продолжает оставаться на плаву, у них обороты даже увеличились. Клиенты супердорогих ресторанов тоже никуда не делись, они привыкли питаться в люксовых заведениях. Тяжелее всего будет тем, кто работает в торговых центрах по большому меню. Вообще, хоть гости и соскучились по ресторанам, ходить в них они будут аккуратно. Тем заведениям, которые демократизируют кухню, адаптируют меню навынос, будет проще выжить».

Однако людей распугивает уже не только вирус, но и бедность. По разным оценкам, падение доходов россиян составит от 3 до 9%. А значит, в зоне риска и другие сегменты потребительской экономики. Особенно те из них, где конкуренция уже достигла критических значений. Фитнес–центры, барбершопы, маникюрные салоны — кризис покажет, так ли нужно было городу такое количество точек.

«Уже знаю случаи, когда на продажу выставляется сетевой бизнес в бьюти–индустрии, — говорит Станислав Ступников, руководитель направления торговой недвижимости компании "БестЪ. Коммерческая недвижимость". — А вот в фитнес–индустрии сокращение будет не столь заметным. Те, кто смог договориться об арендных каникулах, откроются после карантина. Работа тренеров опла­чивается сдельно, поэтому фонд оплаты труда невысокий. Коммунальные платежи тоже незначительны — ведь клубы стоят. Те, у кого был накоплен небольшой финансовый жирок, занялись ремонтами. Из карантина они выйдут, но могут пострадать позже из–за снижения потребительского спроса».

«Пропорция расходов на сектор услуг выше у населения с доходами выше среднего, — обнадеживает Софья Донец, главный экономист по России и СНГ инвестиционной компании "Ренессанс Капитал". — Чем выше доход, тем выше доля услуг. И с этой точки зрения все не так плохо, ведь именно в этой группе больше людей, которые сохранили занятость и доходы и сэкономили деньги из–за отмены поездок за границу. Барбершопы, индустрия развлечений — они ориентированы как раз на таких потребителей, поэтому и восстановление спроса может быть достаточно уверенным. Вопрос только в том, как быстро будут сняты ­ограничения».

Обанкротятся, и слава богу
Но не одной только сервисной экономике страдать! Падение доходов россиян затронет и промышленников, ориентированных на внутренний спрос и работающих в среднем ценовом сегменте.

«Дешевый сегмент получит серьезный удар, но выстоит: сыграет свою роль так называемый "эффект губной помады", открытый в США во время Великой депрессии, — предполагает генеральный директор Sapiens Consulting Святослав Бирюлин. — Люди отказываются от дорогих покупок, но компенсируют психологический ущерб от кризиса и падения доходов с помощью "дешевых радостей": ходят в кино и простые кафешки, покупают косметику и недорогую одежду. Например, дешевые кафе и кулинария успешно пережили и 2008–й, и 2014 год, переживут и 2020–й. Даже если кто–то закроется, на их месте откроются другие. Умение и желание готовить дома, снижавшееся годами, никакой кризис не вернет на уровень 2010 года», — считает эксперт.

По опросам ВШЭ, сейчас самую низкую рискоустойчивость показали предприятия по производству мебели; полиграфической деятельности; изделий из кожи и обуви; напитков; лекарственных средств и материалов; бумаги и бумажных изделий, а также текстильных изделий.

Гораздо лучше себя чувствуют отрасли, ориентированные на инвестиционный спрос (стройматериалы, электроника, машиностроение). Риск банкротств в промышленности есть, но это давно должно было случиться, считает директор Центра конъюнктурных исследований ­ИСИЭЗ НИУ ВШЭ Георгий Остапкович.
Сейчас основная проблема экономики в том, что убыточными, по данным за январь–февраль, были 35% российских предприятий (в Петербурге в январе–марте средняя цифра была 30,3%).

«Это компании нерентабельные, работающие с отрицательной добавленной стоимостью. В первую очередь обанкротятся вот эти предприятия, — говорит Остапкович. — Но, если их смоет с рынка, экономике будет только польза! Вместо них придут честолюбивые дублеры, придут ребята с новыми управленческими схемами и финансовыми условиями».

Георгий Богданов
журналист

Офис, бизнес–клуб и пальмы
Одно из лучших занятий на карантине — размышлять о времени после эпидемии. Еще более заманчиво мечтать не абстрактно, а вполне конкретно, в применении к любимому городу.

Хочется верить, что и чиновники соответствующего комитета администрации времени даром не теряют. Понятно, у них на уме гигантские прожекты — генплан, стратегия, футурология. Но кажется, что мелкая тактика никому тоже не во вред. Она как мануальная терапия — заодно и соответствующие отсеки сознания тренирует.


Ну, первое, что явно отсекается на какое–то время, — это масштабные стройки. Конечно, мы — исключение из правил, и на фоне кризиса авиа­перевозок наша уверенность в будущем так броне­бойна, что вроде бы и вправду запускают проект второго аэропорта — в Левашово. Оптимизм «Газпрома» пленяет. Цены­ на газ уходят к отрицательным величинам, трубы манят пустотой, а у нас всё как надо.

Собственно, и больших арен никто строить вскорости явно не начнет. Что с этими–то делать — непонятно, но мы опять идем своим путем. У нас ведь особая цивилизация. А потому арена на месте СКК с повестки дня не снята и ускорение наверняка неудержимо.

Но если на время позабыть о сугубо национальной специфике, то крупные объекты должны быть вынесены за скобки. Стадионы, театры, кино, громадные торговые цент­ры явно выводятся из поля актуальности. С офисами тоже не все так просто. Очевидно, что большая часть работодателей оценит эффективность дистанционного труда. А некоторые соцопросы, к примеру в Англии, показывают, что многим людям это понравилось: коллеги не отвлекают, работа идет еще ловчее. К тому же ее можно соединить с разны­ми лично полезными активностями.

Нет, не думайте, к арти­кулу домашних практик­ переходить не собираюсь, частное должно таким и оставаться, так что выбор сугубо за вами. Но офисы могут, таким образом, сильно поменяться. При этом, однако, не исключено, что у многих будет возникать желание иногда, но повидать коллег, да и online–совещания эффективны только до известного предела. Может, и не прав, но личное обсуждение некоторых во­просов, в том числе и более общих, не текущих, ­сиюминутных, а отчасти­ глобальных, потребует чуть иного уровня сближе­ния и видеть личную реакцию может показаться и любопытным. А потому­ каким может быть такой офис? Скорее неким подобием рабочего клуба?­ В нем нужны, к примеру,­ довольно просторные и комфортные помещения­ для коллективных обсуждений, но это ни в коем случае не должно быть залом заседаний, чело­век­ на двадцать, не более. Иначе уже никакого и обсуждения быть не может, а только голосование по постановлению.

Элегантный, просторный зал с пальмами (ну, растения — по вашему вкусу) — некое стильное простран­ство для brainstorming’a, давайте так это определим. К тому же людям куда–то все же надо при­хорашиваться и одеваться, не только в ресторан. Ясно, что часть старых офисов сохранится, но они могут стать сильно меньше. И еще вопрос: сугубо свой клуб, придуманный только для вашей компании, или совместно используемый? Кажется, свой предпочтительнее: и дезинфекции меньше, да и обаяния своего никто не отменял. Это ведь и шанс для самовыражения, да и у фирмы лицо появится. Помнится, когда Lloyd’s переезжал в новое здание в 1980–е, то зал заседаний совета директоров был перенесен из старого, XVIII века. Стиль — это всё.

И, понятно, меняются требования к жилью. Ясно, что не сразу, но в перспективе более обширные помещения будут неизбежно самыми искомыми (впрочем, как и всегда). Отчасти в этом сможет помочь и работодатель, тем более что он сэкономит на офисе, некоторые английские фирмы об этом уже заявили. Заодно и социальная функция бизнеса возрастет, не все же на государство надеяться, с ним теперь в некоторых странах вполне однозначно ясно стало.

Но это общие соображения. А как их применить к городу? Согласитесь, проводить встречи где–то в городе иногда тоже не так плохо. За городом — другая специфика. К тому же у таких офисных встреч может остаться обаяние урбанистической социальности. Иначе она вымрет быстрее­ мамонтов, и тогда все социальные правила поведе­ния можно будет легко упаковать для архив­а.

Добавим к этому стремление жить за городом, это стало уже вполне очевидной статистической реальностью.

И куда же все это поместить? Тогда генплан должен включать в себя и новые колоссальные пространства для коттеджных районов, и вопрос о трансформации больших штаб–квартир упускать не стоит, да и место для нового должно появиться. И это не просто challenge для тех, кто набрасывает планы будущего, но источник подлин­ного драйва. Главное, чтобы он у них в прин­ципе был в наличии.

Алексей Лепорк
обозреватель